Василий Онопенко: «У некоторых «служителей закона» средневековое правосознание»
Экономические известия. — 2009.07.06. — № 113.
За последние два года «i» уже много раз пытались организовать интервью с председателем Верховного суда Украины (ВСУ) Василием Онопенко. Последние события, связанные с давлением на господина Онопенко и близких ему людей, стали хорошим поводом задать все накопившиеся за это время вопросы. Глава ВСУ, по мере возможности, достаточно откровенно прокомментировал актуальные события, свои отношения с влиятельными политиками и чиновниками, судебно-правовую реформу, а также кадровые расклады в судебной системе.
Вопрос: Вы могли бы озвучить вашу версию по поводу того, что сегодня происходит вокруг непосредственно вас, ВСУ и людей, близких к вам в той или иной мере?
Ответ: Вопрос не в конкретных персоналиях и не в том, кто из определенных людей ближе или дальше от меня. Вопрос в том, каким будет суд в Украине. Я последовательно и настойчиво отстаиваю позицию утверждения в нашей стране по-настоящему независимого и справедливого суда. Вместе с тем определенные влиятельные силы стремятся всеми средствами подмять суды под себя, под свои интересы, сделать суд ручным, зависимым. Именно эти принципиальные различия в определении целей судебной реформы, различия во взглядах на предназначение и роль суда в обществе лежат в основе того, что происходит вокруг судебной власти.
Началось это не сегодня и не вчера. По крайней мере уже несколько лет ведется мощная и агрессивная атака с использованием различных субъектов и средств — в том числе и явно незаконных — на суды. Грубое вмешательство в деятельность судов, давление на судей, их преследование, издание незаконных нормативно-правовых актов, протаскивание неконституционных законопроектов, организованная дискредитация судов с подключением правоохранительных органов, подмена правовых решений в отношении судов и судей политическими — это далеко не полный перечень таких действий. Вспомните хотя бы 2007 г., когда парламент принимал политические решения, в частности, указывая, какие решения должен принимать Печерский райсуд Киева. Тогда же некоторые члены Высшего совета юстиции (ВСЮ) по надуманным основаниям инициировали возбуждение дисциплинарных дел по большинству судей этого суда. В том же году парламент принял откровенно неконституционное постановление о порядке назначения судей на админдолжности. При отсутствии законных оснований ликвидируются одни суды и создаются другие. В 2007-2009 гг. нелегитимным способом протаскиваются законопроекты о судоустройстве и статусе судей, концептуальные положения которых противоречат Конституции и принятие которых разрушит судебную систему.
Сегодня действия по установлению внеправового контроля над судами приобрели крайне опасный характер — они четко направлены против определенных людей, которые предотвратили приватизацию судов, не дали их уничтожить. В этот процесс активно включены отдельные представители органов прокуратуры, которые, имея определенную политическую поддержку или даже заказ и злоупотребляя служебным положением, осуществляют незаконное уголовное преследование, применение мер процессуального принуждения, поручают проведение оперативно-розыскных мероприятий, совершают другие незаконные действия. Так что именно в этом контексте я рассматривал бы события последних недель вокруг судебной системы.
В: В 2007 г. происходила борьба за отдельные полномочия в рамках судебной системы — назначение руководителей судов, конфликт вокруг ВСЮ и т.д. В 2008 г. имела место неудачная попытка глобальной реформы судебной системы, направленная, прежде всего, на ликвидацию львиной доли полномочий ВСУ и его председателя. А в 2009 г., вероятно, разыгрывается радикальный сценарий — непосредственное устранение вас с нынешней должности?
О: Ну, во-первых, то, что протаскивается, ничего общего с судебной реформой не имеет. Во-вторых, тем, кто хотел бы приватизировать суды, сделать их средством для удовлетворения своих политических и личных интересов, я, естественно, очень мешаю. Ибо занимаю диаметрально противоположную позицию. При этом я ощущаю огромную поддержку судебного корпуса, что дает мне силы активно, действенно и принципиально отстаивать интересы правосудия. Поэтому попытки, как вы говорите, ликвидировать меня были и, как показывают последние события, могут быть и в дальнейшем. Вспомните хотя бы заангажированную и четко направленную против меня, против ВСУ, Совета судей Украины (ССУ), да и всей судебной системы деятельность парламентской комиссии под руководством депутата Игоря Зварыча. Тогда все делалось, чтобы устранить неугодного приватизаторам правосудия председателя ВСУ. (В заключительном отчете комиссии, оглашенном летом 2007 г., господин Зварыч привел аргументы, которые, по его мнению, доказывали, что Василий Онопенко незаконно был избран судьей ВСУ в 2002 г. и незаконно совмещал этот статус с мандатом народного депутата в течение 2002-2006 гг. — «і»).
В: Но тогда Рада была распущена, и это спутало карты.
О: Попытка провалилась по другой причине — для такого решения не существовало и не существует правовых оснований. Все зиждилось на личном желании нескольких человек, политической мотивации и надуманных обстоятельствах. Но я бы смотрел на ситуацию в другом контексте. Как председатель ВСУ я равноудален от всех политических сил и четко стою на конституционных основах деятельности суда как независимого и самостоятельного органа. Для меня неважно, кому из политиков или бизнесменов это нравится, а кому нет. В острых политических конфликтах, которые Украина переживала в 2007-2008 гг., суды, по большому счету, выстояли и не стали на сторону какой-то одной политической силы. Это я расцениваю как большую победу правосудия. Вспомните 2007 г., когда президент и БЮТ выступали с одной позиции, а ПР занимала иную. Были разные попытки использовать судебную систему, в т.ч. и ВСУ.
В 2008 г. политический расклад изменился. Но суды также не поддались на политическое давление (я не говорю об отдельных судьях, которые шли на сделку с совестью и отходили от закона).
И ведь это происходит не только из-за политических мотивов. Помните, как в феврале 2008 г. ВСУ принял законное решение по ОАО «Днепрэнерго». Тогда же в парламенте возникла угроза лишения ВСУ кассационной функции по пересмотру хозяйственных дел. Инициаторам этого решения не хватило всего двух депутатских голосов!
В: То, о чем вы говорите, тем более приводит к мысли, что определенный сценарий по устранению вас с должности сейчас разыгрывается. Особенно если вы равноудалены от политических центров и консолидируете судебный корпус. У лидеров политических сил, особенно в предвыборное время, будет возникать желание что-то сделать с таким человеком.
О: Не исключаю, что такое желание у кого-то есть. Но есть два момента, которые делают невозможным его реализацию. Прежде всего потому, что в основе такого желания может лежать исключительно чей-то личный интерес, не имеющий ничего общего с интересами правосудия. Кроме того, для претворения таких желаний в жизнь, как я уже говорил, нет правовых оснований. Избрание меня в 2002 г. на должность судьи ВСУ происходило в соответствии с установленной законом процедурой, включительно с рассмотрением этого вопроса Высшей квалифкомиссией судей (ВККС), профильным парламентским комитетом, самой Радой. Законность этого решения даже подтверждена решениями судов. На должность председателя ВСУ я избран также в соответствии с законом — такое решение путем тайного голосования принял пленум ВСУ, как это и предусмотрено ст. 128 Конституции.
В: В конце прошлой недели замгенпрокурора Ренат Кузьмин направил письмо спикеру Рады Владимиру Литвину. Там опять повторялись тезисы, что в 2002 г. вас незаконно избрали судьей ВСУ,— по данным господина Кузьмина, вы не сдали квалификационный экзамен и не приняли присягу судьи. Он также отметил, что вы незаконно совмещали работу в парламенте и статус судьи в 2002-2006 гг. Есть у вас контраргументы?
О: Конечно. Еще раз подчеркну: я полностью прошел предусмотренную Конституцией и законами процедуру избрания как на должность судьи ВСУ, так и на должность его председателя. Более того, в 2002 г., когда мне после перерыва пришлось опять обретать статус судьи, то этот процесс шел с особой тщательностью и дотошностью (оппоненты Василия Онопенко не могли не понимать, что он идет в ВСУ для участия в выборах главы этого органа.— «i»). И если бы у кого-то была хоть малейшая зацепка, меня бы просто не пропустили. Но если сегодня кому-то, тому же Кузьмину, не нравится шрифт документов той поры, заглавия, пунктуация и тому подобное, совершенно не имеющее отношения к юридической сути вопроса, то это сугубо их проблемы.
И еще. Исходя из сказанного мною, а также учитывая компетенцию прокуратуры, у заместителя генпрокурора Рената Кузьмина не было законных оснований для направления в парламент и другие институции соответствующих запросов. Кстати, в его запросах, которые он направил и мне лично, и в ВККС, и в Государственную судебную администрацию (ГСА), не содержится ссылки на закон, на основании которого Кузьмин проводит проверку избрания меня судьей ВСУ.
А пока с использованием его запросов, как, впрочем, и других документов, изданных следователями Генпрокуратуры, работавших под началом Кузьмина, проводится широко организованная PR-кампания, направленная на дискредитацию меня, ВСУ, моих родных, коллег по работе. Поэтому я не могу исключать того, что все это изначально делалось с чьих-то личных и политических побуждений. Если это так, то это не что иное, как злоупотребление прокурорскими полномочиями, за что виновным придется отвечать.
В: Есть данные, что после того, как вы проиграли выборы председателя ВСУ в 2002 г., новый председатель этого органа Василий Маляренко в жесткой форме попросил вас определиться: либо вы работаете в парламенте, либо — в ВСУ. Существует ваше собственноручное заявление о том, что вы отказываетесь от статуса судьи. Более того, на основании вашего заявления и письма Василия Маляренко ВСЮ приняла рекомендацию уволить вас с должности судьи ВСУ. После чего документы были переданы в парламент.
О: Тогда такой вопрос действительно возник. Передо мной стояла дилемма: перейти на работу в суд или работать в парламенте. Я принял решение работать в парламенте, где и была моя трудовая книжка. Оставаясь в статусе судьи, я в ВСУ зарплаты не получал, дел не рассматривал, поэтому никакого совместительства не было априори. Когда в 2006 г. повторно возник вопрос об избрании председателя ВСУ, я как судья ВСУ использовал свое право баллотироваться на должность главы ВСУ. Ни Конституция, ни законы о судоустройстве и о статусе судей, ни регламент ВСУ не запрещали мне это делать.
В: Но почему вы в 2003 г. писали заявление об увольнении с должности, которое было поставлено на голосование в ВСЮ и одобрено этим органом? Та правовая позиция, о которой вы говорите, возникла позже?
О: Заявление я написал исходя из того, чтобы освободить вакансию и дать возможность другому судье работать в ВСУ. Но предусмотренного Конституцией решения по этому заявлению принято не было. После этого возник вопрос о лишении меня депутатских полномочий в связи с сохранением за мной статуса судьи ВСУ. Были соответствующие обращения по этому поводу в суды.
В: Речь идет о судебных процессах, инициированных тогдашним спикеров Владимиром Литвиным?
О: Да. И речь как раз шла о вопросах совместительства. Апелляционный суд Киева пришел к выводу, что совместительства нет. Ранее к такому же выводу пришел местный суд.
В: Тем не менее в 2003 г. документы на ваше увольнение ВСЮ отправил в парламент, а именно — в профильный комитет, который вы на тот момент возглавляли. Но на выходе из комитета из итогового проекта постановления исчезла ваша фамилия. Что произошло в комитете?
О: Никуда фамилия не исчезала. Члены комитета пришли к выводу, что поскольку возникла правовая коллизия, материалы следует направить в Конституционный суд (КС). Так и поступили. КС оставил их без рассмотрения, указав, что это не вопрос суда конституционной юрисдикции.
В: А вы знали личную позицию судей КС? По некоторым данным, многие из них не разделяли вашу позицию.
О: Есть указанное решение КС, в котором отражена позиция его судей.
В: В то время вы были не единственным судьей, который выбирал между депутатством и работой в ВСУ. Тогда еще Владимир Мойсик решал для себя эту проблему, но в итоге он окончательно отказался от статуса судьи и работал народным депутатом. Какая у него была мотивация? Почему он не смог так успешно оставить за собой статус судьи, как вы?
О: На данном этапе Владимир Романович решил сосредоточиться на работе в парламенте и поставил на этом точку. Но все это происходило уже позже.
В: Таким образом, каких-то претензий по событиям 2002-2006 гг. ни со стороны прокуратуры, ни со стороны других органов к вам быть не может?
О: Юридически все было чисто. Что касается прокуратуры, то этот вопрос — не их компетенция.
В: А вы допускаете политическое решение парламента по отмене постановления, которым вы были избраны судьей ВСУ в 2002 г.?
О: Парламент — политический орган и может принимать политические решения. Для принятия правовых решений (а вопрос избрания и увольнения судей исключительно правовой) у него, как и у любого другого государственного органа, должны быть правовые основания.
В: Но если гипотетически допустить, что парламент предпримет такой шаг, какими будут ваши действия?
О: Уверен — этого не произойдет. Если же говорить гипотетически, то буду действовать как всегда — законным образом.
В: Если подвести итог, то давление на вашего зятя, первого замминистра юстиции Евгения Корнийчука, на руководителя службы главы ВСУ Николая Мельника, на народного депутата Николая Ковзеля, на некоторых судей ВСУ, поддерживающих вашу позицию, а также на других людей — это все-таки давление на всю судебную систему или лично на вас?
О: В общем, это однозначно вписывается в стратегию противоправного влияния на судебную власть и установления незаконного контроля над судами. Что касается конкретных людей, то вокруг меня собраны яркие личности и моральные люди. Вы называете отдельные фамилии, я же могу назвать десятки судей, которые принимали законные решения, а представители прокуратуры пытаются на них влиять тем или иным образом. В том числе и отдельные сотрудники прокуратуры, которые представлены в ВСЮ (в ВСЮ представлены генпрокурор Александр Медведько, заместители генпрокурора Ренат Кузьмин и Виктор Кудрявцев.— «i»). Недавно председатель апелляционного суда Киева Антон Чернушенко обратился в ВСЮ с письмом, в котором изложил конкретные факты, на его взгляд, незаконного инициирования Ренатом Кузьминым увольнения судей с должности, преследования им при этом личных интересов, мести судьям за их правомерную деятельность по осуществлению правосудия. Такие факты подлежат объективной проверке и адекватному правовому реагированию. Ведь речь идет о злоупотреблениях властью и посягательстве на независимость суда.
Сегодня много говорят о независимости судебной власти, но мало для этого фактически делают. Но независимость судебной власти — фундаментальный принцип, который должен быть обеспечен для осуществления правосудия. Парадоксально, но фактически сегодня борьбу за независимость суда и судей ведут сами судьи. Но ведь это не судьям нужно, а государству и обществу. Ведь если суд не станет независимым, о какой защите прав и свобод граждан можно вести речь?
В: Но если борьбу за независимость судей ведут только судьи, то, выходит, что против этой независимости президент, Кабмин, парламент и т.д.?
О: Это отдельная тема. На каждом этапе — свое давление.
В: Правда ли, что намечался арест Николая Мельника и Евгения Корнийчука?
О: Я слышал о незаконном обыске в Минюсте, когда документы для его проведения писались буквально на месте на колене. Информация и документы, которыми я владею, дают мне основания говорить, что работниками ГПУ, которыми руководил Ренат Кузьмин, в отношении меня, Николая Мельника, Антона Чернушенко и других судей осуществлялись незаконные процессуальные действия, связанные с ограничением конституционных прав. К этому подключались и некоторые оперативные подразделения правоохранительных органов. Я не исключаю, что те, кто организовал и осуществлял весь этот произвол, мог идти и на крайние меры силового произвола — незаконное задержание, арест, обыск. Но за что, скажите мне, задерживать, обыскивать? Только потому, что один распоясавшийся высокопоставленный чиновник уверовал, что он бог и царь, что он может казнить и миловать, исходя из своих желаний и прихоти?
В: Потом разобрались бы за что.
О: Это подход 37-го года. Хотя последние события показывают, что у некоторых «служителей закона» правосознание даже не сталинского периода, а средневековья.
Но я скажу так: если бы что-то подобное и произошло, то в конечном счете оно плачевно отобразилось бы на тех, кто пошел бы на такие действия. Оно и так не пройдет бесследно для них. Насколько мне известно, правовое реагирование на тот беспредел, который творили подчиненные Ренату Кузьмину следователи, уже началось.
В: После того как Ренат Кузьмин утратил кураторство над управлением Генпрокуратуры по особо важным делам, ситуация вокруг вас будет затихать или стоит ожидать продолжения?
О: Лично меня это не волнует. Я достаточно спокойно смотрю на все эти вещи, поскольку знаю суть происходящего, его причины и цель. Хотя, понятно, это неприятно моей семье, моим друзьям. Они, естественно, переживают по этому поводу. Но я знаю и другое: все попытки незаконно повлиять на меня завершатся неудачей. Свет тени не боится. А вот тень боится света. Добро всегда боролось со злом. Зло существует везде, и если это зло вынесено на вершину власти, то оно во сто крат опаснее. Но если бы зло побеждало добро, то этот мир бы не существовал. Поэтому я совершенно спокоен, знаю, что мы на правильном пути, а наша позиция — открыта, законна и продумана. Нам нечего бояться. Пусть боится тот, кто действует незаконно, подло, аморально.
В: Скажите, а зло сейчас — это кто? Сергей Кивалов, Андрей Портнов, Виктор Медведчук, Ренат Кузьмин или еще кто?
О: Слово «зло» я употребил в общем смысле. Думаю, люди, понимающие суть событий, сами определятся с персоналиями.
В: Правда ли, что Рената Кузьмина лишили части полномочий в рамках договоренностей между вами и президентом Виктором Ющенко?
О: Кто такой Кузьмин, чтобы определением его полномочий занимались глава государства и председатель ВСУ? У каждого чиновника есть свой уровень. Поэтому определение полномочий заместителя генпрокурора — исключительная прерогатива генпрокурора.
В: Судебная система сегодня готова к выборам?
О: Непосредственное отношения к выборам по закону имеют местные суды и админсуды.
В: Но ведь админсуды — это тоже судебная система.
О: Конечно, они входят в систему судов общей юрисдикции. Но реальность такова, что с единством судебной системы в Украине большие проблемы. Наряду с кадровым подбором, процессом рассмотрения дел — это одна из главнейших проблем. Именно единство судебной системы обеспечивает правильное и одинаковое применение закона, а также независимость суда.
У нас же существует различная судебная практика, разный кадровый подбор. В хозсудах — свои квалифкомиссии судей, в админсудах — свои, а в общих судах — свои. Дисциплинарная политика тоже у каждого своя. И финансирование у каждого свое. ВСУ лучше финансируется, это не секрет, и в этом нет ничего плохого. А нижестоящие суды — там совершенно другая ситуация.
В: Но ведь многие эксперты говорят, что и между палатами ВСУ тоже нет единства и в каждой — своя практика.
О: Я бы поставил этот вопрос в несколько другой плоскости. Каждая палата рассматривает свою категорию дел, то есть — обеспечивает одинаковое применение закона в сфере своей юрисдикции. Проблемы же возникают в двух аспектах. Во-первых, в том, что существуют совершенно разные процедуры рассмотрения дел различных категорий. Кстати, мы подготовили свои предложения законодателю по унификации процедуры судебного рассмотрения дел. Во-вторых, существует, в том числе и на уровне ВСУ, проблема определения подсудности дел, в частности хозяйственных и административных. И обусловлена она главным образом нечетким и неполным законодательным регулированием этого вопроса. Над своими предложениями по решению этого вопроса ВСУ также работает.
Опыт деятельности судов последних лет свидетельствует о необходимости, по крайней мере, нескольких новшеств для ВСУ. Прежде всего — придания его решениям прецедентного характера, что, с одной стороны, сыграло бы позитивную роль в обеспечении одинакового применения закона всеми судами, с другой — во многом упростило бы работу судов первой и апелляционной инстанции. Кстати, соответствующие законодательные предложения давно уже наработаны и ждут внимания законодателя.
В: Сейчас много говорится о политических раскладах в админсудах. Есть данные, что админпалата ВСУ, возглавляемая Виктором Кривенко, очень хорошо и плотно сотрудничает с Высшим админсудом Украины (ВАСУ) и его руководством. В то же время, по некоторой информации, в самом ВСУ админпалата является ядром оппозиции к вам, а сам господин Кривенко не скрывает своих претензий на должность главы ВСУ. Так ли это?
О: Политических раскладов в судах быть не должно. Ибо тогда суды перестанут быть органом правосудия. Как я уже говорил, кое-кто, в том числе и на законодательном уровне, к этому и стремится. А тесное сотрудничество админпалаты ВСУ и ВАСУ вполне естественно и правильно, поскольку они являются составляющими одной судебной юрисдикции. Претензии же на должность председателя ВСУ могут быть у каждого судьи ВСУ — и по закону, и фактически каждый из них может претендовать на эту должность. Избирать же следует лучшего.
Как у председателя ВСУ у меня на основе служебной деятельности не может быть оппозиции, поскольку я не вмешиваюсь в святая святых суда — осуществление правосудия. Я не расписываю дел (они распределяются в ВСУ в автоматическом порядке), не определяю составы коллегий судей, не назначаю даты рассмотрения дел. Максимум, что я могу, при наличии определенного обращения, поинтересоваться ходом рассмотрения конкретного дела.
В: Тем не менее один реальный рычаг влияния на админвертикаль у вас остается. Это назначение председателей админсудов и их заместителей. В том числе — в ВАСУ.
О: Когда ведется речь о судебной реформе, то в основном все споры сводятся к тому, кто будет назначать судей на админдолжности.
В: Скорее, в том числе — к этому.
О: Да, именно. В последние два-три года более 10 законопроектов предлагали различные варианты назначения на админдолжности. Это говорит о том, что этот второстепенный для правосудия вопрос приобрел гипертрофическое значение. Потому что именно с помощью этого рычага хотят контролировать суды и влиять на их решения. Такая попытка была предпринята в мае-июне 2007 г., когда было проголосовано постановление парламента, передавшее ВСЮ право назначения председателей судов, вопреки Конституции и решениям КС. Чтобы упредить системное политическое и иное вмешательство в деятельность судов, уберечь судебную систему от политизации и приватизации ССУ было принято, считаю, судьбоносное решение №50, по которому это право закреплялось за наивысшим органом судейского самоуправления.
В: Временно.
О: Да. Рада законом должна четко выписать процедуры такого назначения. Мы неоднократно обращались по этому поводу к парламенту и даже наработали соответствующие законопроекты.
Наиболее оптимальным и уже проверенным временем вариантом является осуществление такого назначения ССУ — органом коллективным, абсолютно аполитичным, никому не подчиненным, который практически исключает противоправное влияние на судей. Обратите внимание: осуществление ССУ этой функции на протяжении двух лет ни у кого не вызвало никаких претензий по существу назначений. Против (без особых аргументов) только те, кто сам хочет «рулить» судами.
В: Выходит, что вина лежит исключительно на парламенте, который уже более двух лет не может принять решение по этому вопросу?
О: Принятие законов находится в исключительной компетенции парламента. Я уверен: если бы не указанное решение ССУ (а оно, на мой взгляд, было самым правовым из всех возможных), то в судебной системе наступил бы коллапс. Оно обеспечило и стабильность судебной системы, и законность деятельности судов, и их независимость. Моя функция как председателя ВСУ сводится к рекомендации поданной мне кандидатуры, с которой определились совет судей области или специализированных судов, председатель апелляционного или высшего суда и, очень часто, коллектив суда.
Окончание интервью читайте в следующем номере «і».
Беседовал Андрей УМАНЕЦ